Пол Андерсон - Патруль времени [сборник]
Ему бы следовало отдохнуть несколько дней, но он боялся чем-нибудь выдать себя. Таблетка стимулятора заменит отдых.
Ему бы следовало проверить генератор силового поля, а не сразу устанавливать его тайком на своем роллере.
Когда он вывел роллер из гаража, встречный патрульный спросил его, куда он собрался. «Покататься», — ответил Номура. Тот сочувственно кивнул. Пусть он не догадывался о его любви, но потеря товарища — всегда горе. Номура предусмотрительно направился на север и, только когда база скрылась за горизонтом, свернул к водопаду.
Ни справа, ни слева берегов потока он не видел. Здесь, почти на половине высоты стены из зеленого стекла, кривизна планеты скрывала от него ее края. Затем он достиг облака брызг, и его окутала мутная жалящая белизна.
Лицевой щиток оставался прозрачным, но взгляд тонул в тумане, сквозь разрывы которого виднелась только гигантская стена воды. Шлем защищал уши, но не мог защитить от вибрации, которая пронизывала все тело: зубы, кости, сердце. Вихри непрерывно сотрясали роллер, и ему приходилось бороться изо всех сил, чтобы машина не вышла из-под контроля.
И чтобы нащупать нужное мгновение…
Он прыгал во времени назад и вперед, уточнял настройку и снова включал стартер, замечал в тумане смутные очертания самого себя и глядел сквозь него в небо, еще и еще… И вдруг он оказался тогда.
Два светлых пятнышка высоко вверху… Он увидел, как одно из них ударилось о воду и исчезло, утонуло, а другое несколько секунд металось вокруг, а потом умчалось прочь. Холодный соленый туман спрятал его от самого себя — ведь его присутствие не зафиксировано в проклятых хрониках!
Том рванулся вперед. Но терпение он сохранял. Если понадобится, он будет рыскать здесь хоть всю биологическую жизнь, дожидаясь того самого мгновения. Страх смерти, мысль о том, что, когда он ее найдет, она может быть уже мертва, отошли куда-то далеко. Им владели стихийные силы. Он превратился в летящую волю.
Том парил в ярде от водяной стены. Вихри, швырнувшие в нее Филис, пытались схватить и его. Но он был наготове и, уворачиваясь, снова и снова возвращался — не только в пространстве, но и во времени, чтобы на протяжении тех нескольких секунд, когда Филис могла быть еще жива, держать в поле зрения весь этот участок водопада. В воздухе кружило почти два десятка роллеров.
Он не обращал на них внимания. Это были просто следы его прошлых и будущих прыжков во времени.
Вот!
Мимо него, в глубине потока, пронесся неясный темный силуэт — на пути к гибели. Он повернул ручку. Силовой луч замкнулся на другой машине. Его роллер потащило к воде: генератору не хватало мощности, чтобы вырвать машину Филис из хватки бушующей стихии.
Вода уже почти поглотила его, когда пришла помощь. Два Роллера, три, четыре… Напрягая свои поля, они вытащили машину Филис. Тело девушки висело на ремнях безопасности. Но он не бросился к ней. Сначала он несколько раз прыгнул назад во времени — чтобы спасти ее и самого себя.
Когда наконец они остались одни среди несущихся клочьев тумана, он высвободил девушку, подхватил на руки и уже собирался мчаться к берегу, чтобы привести ее в чувство. Но она зашевелилась, веки дрогнули, и мгновение спустя на губах появилась улыбка. И тут он заплакал.
Совсем рядом с ревом рушился вниз океан.
Закат, навстречу которому прыгнул Номура, тоже не запечатлели никакие хроники. Все вокруг стало золотым. Должно быть, водопад тоже сейчас пылал. Его песнь разносилась под вечерней звездой.
Филис подложила подушку себе под спину, откинулась на нее и заявила Эверарду:
— Если вы обвините его в нарушении устава или еще какой-нибудь глупости, придуманной мужчинами, я тоже брошу ваш проклятый Патруль.
— Нет-нет. — Эверард поднял руку, как бы защищаясь от нападения. — Вы меня неправильно поняли. Я хотел только сказать, что мы оказались в довольно щекотливом положении.
— Почему? — с вызовом спросил Номура, который сидел на стуле и держал Филис за руку. — Мне никто не запрещал эту попытку, ведь так? Агентам положено беречь свою жизнь, если это возможно, поскольку она представляет ценность для Патруля. Разве отсюда не следует, что спасение чужой жизни тоже оправдано?
— Да, конечно. — Эверард прошелся по комнате. Пол загремел под его ногами, заглушая барабанный грохот водопада. — Победителей не судят даже в более строгих организациях, чем наша. Собственно говоря, Том, инициатива, которую ты проявил сегодня, сулит тебе хорошее будущее, можешь мне поверить. — Он усмехнулся уголком рта, не вынимая трубки. — Такому старому солдату, как я, некоторая поспешность простительна. Слишком много я видел случаев, когда спасение было невозможно, — добавил он, помрачнев. Остановившись, он повернулся к ним обоим. — Но нельзя ничего оставлять незавершенным. Суть в том, что Филис-Рэч, согласно хроникам ее отдела, из командировки не вернулась.
Их пальцы переплелись еще крепче.
Эверард улыбнулся ему и ей (грустной, но все-таки улыбкой), а потом продолжил:
— Нет, не пугайтесь. Том, помнится, ты спрашивал, почему мы, обычные люди, не следим за каждым шагом своих товарищей. Теперь ты понял?.. Филис-Рэч больше никогда не регистрировалась в своем управлении. Может быть, она и посещала родной дом, но мы никогда не спрашиваем, чем занимаются агенты во время отпуска. — Он вздохнул. — Что касается дальнейшего, если она пожелает перевестись в другое управление и принять новое имя, то почему бы и нет? Любой офицер достаточно высокого ранга может это утвердить. Например, я… У нас, в Патруле, все очень просто. Мы гаек не затягиваем. Иначе просто нельзя.
Номура понял и вздрогнул.
Филис вернула его к реальности.
— Но кем я могу стать? — спросила она.
Том воспользовался удобным случаем.
— Ну, — сказал он со смехом, пряча под ним глубокую серьезность, — почему бы тебе не стать миссис Томас Номура?
ЕДИНСТВЕННАЯ ИГРА В ГОРОДЕ
(Перевод Н. Науменко)
Глава 1
Джону Сандовалю совершенно не шло его имя. И было как-то странно, что он стоит в брюках и гавайке возле окна, выходящего на Манхэттен середины двадцатого века. Эверард привык к анахронизмам, но всякий раз, глядя на эту поджарую фигуру, смуглое лицо и орлиный нос, он видел своего коллегу в боевой раскраске, верхом на коне и с ружьем, наведенным на какого-нибудь бледнолицего злодея.
— Ну ладно, — сказал он. — Америку открыли китайцы.
Факт занятный, но почему он требует моего вмешательства?
— Я и сам хотел бы это знать, — ответил Сандоваль.
Он встал на шкуру белого медведя, которую Эверарду подарил Бьярни Херьюлфсон[6], и повернулся к окну. Силуэты небоскребов четко вырисовывались на ясном небе, шум уличного движения сюда, наверх, едва доносился. Заложив руки за спину, Сандоваль сжимал и разжимал пальцы.
— Мне приказано взять какого-нибудь агента-оперативника, вернуться с ним на место и принять меры, которые окажутся необходимыми, — заговорил он немного погодя. — Тебя я знаю лучше других, вот и… — Он умолк.
— А может, стоит взять еще одного индейца? — спросил Эверард. — Ведь в Америке тринадцатого века я буду слишком выделяться…
— Тем лучше. Произведешь впечатление, поразишь… Задача-то вряд ли окажется слишком трудной.
— Ну конечно, — согласился Эверард. — Что бы там ни произошло.
Из кармана потрепанной домашней куртки он вытащил кисет с табаком, трубку и стал быстро и нервно набивать ее. Один из первых и важнейших уроков, преподанных ему в Патруле Времени, заключался в том, что не всякая задача, даже очень важная, требует для своего выполнения множества людей. Огромные организации стали характерной особенностью двадцатого века, а ранние цивилизации, такие, как эллинская времен расцвета Афин или японская периода Кама-кура[7] (да и более поздние тоже), ставили во главу угла индивидуальные качества. Поэтому один выпускник Академии Патруля (разумеется, со снаряжением и оружием будущего) мог заменить собой целую бригаду.
Но причина заключалась не столько в эстетике, сколько в обычном расчете: патрульных было слишком мало для наблюдения за таким количеством тысячелетий.
— Насколько я понимаю, — медленно начал Эверард, — вмешательства из другого времени там не было и речь идет не об обычном устранении экстратемпоральной интерференции.
— Верно, — ответил Сандоваль. — Когда я доложил о том, что обнаружил, отдел периода Юань провел тщательное расследование. Темпоральные путешественники в этом не замешаны. Хубилай[8] додумался до этого совершенно самостоятельно. Возможно, его вдохновили рассказы Марко Поло о морских плаваниях арабов и венецианцев, но так или иначе, мы имеем дело с подлинным историческим фактом, даже если в книге Поло об этом не сказано ни слова.
